tomoboshi

Первая половина 1980-х годов была временем политического, идеологического и экономического кризиса в СССР. Пожилые генсеки умирали один за другим, в магазинах был дефицит, национальные противоречия усиливались, а приверженность идеалам коммунизма стала вызывать насмешки. Все эти явления зафиксировало ЦРУ в своем отчете, который был составлен в декабре 1982 года — через месяц после того, как умер Леонид Брежнев, а Советское государство впервые возглавил выходец из КГБ Юрий Андропов.

Отчет начинается так: «В последние несколько лет и особенно в последние месяцы западные наблюдатели в Москве отмечали в советском обществе атмосферу подавленности и тревожных предчувствий».

Авторы отчета цитируют двух научных сотрудников и двух журналистов из США, которые жили в Москве или посещали ее в 1970-х и начале 1980-х. Они отмечали «ценностный кризис» и «чувство уныния» у советских людей, а также снижение уровня поддержки режима. По оценке авторов отчета, эти настроения распространились из-за того, что уровень жизни не рос, классовые различия проявлялись все более явно, а социальных лифтов становилось меньше. В СССР правила партийная номенклатура, которая обладала привилегиями и старалась их сохранить (для себя и своих детей), в то время как у обычных людей не было доступа даже к вполне обычным товарам.

В отчете подчеркивается, что во времена Ленина, Сталина и Хрущева в СССР сохранялся «идеологический пыл» — люди верили, что строят новое общество, и это помогало им переносить лишения. Брежнев, сменивший Хрущева, ослабил идеологические установки и сместил фокус на достижение материального благополучия. Однако он не смог обеспечить населению стабильно растущий уровень жизни, поскольку с середины 1970-х советская экономика начала замедляться. Кроме того, власти ослабили контроль над информацией, поэтому у советских граждан появилась возможность сравнить жизнь в СССР и на Западе — и это подтачивало их лояльность.

Результатом стали «апатия, цинизм и недовольство» населения Советского Союза, пишут авторы отчета. Эти настроения еще больше подтачивали экономику — производительность труда росла слабо, распространялось употребление алкоголя (в том числе на рабочих местах), наблюдались «эпизодические забастовки», процветал черный рынок. По информации ЦРУ, советская элита сетовала на отсутствие дисциплины и моральных ориентиров, особенно у молодежи, и боялась народных волнений на почве дефицита и национальных противоречий. Вот несколько свидетельств этих опасений, которые представлены в отчете:

* В [декабре 1981 года] глава отдела пропаганды газеты «Правда» в беседе с сотрудниками посольства США выразил обеспокоенность отсутствием целеустремленности у советской молодежи, ее «потребительством», интересом к религии и желанием избежать военной службы. Он также признал, что советским руководителям сложно общаться с рабочими, поскольку те недовольны привилегиями, которыми пользуются начальники.

* В апреле [1982 года] сотрудник Института [США и Канады Академии наук СССР] сообщил американскому чиновнику, что советское общество столкнулось с кризисом дисциплины, что выразилось в проблемах с трудоустройством, преступности и межнациональных противоречиях.

* В октябре руководитель [не названного] департамента сообщил, что видит «весьма реальную» вероятность волнений среди советского населения. Он сослался на растущие требования лучшего питания, свободного времени и большей доступности потребительских товаров.

Опасения руководства СССР относительно возможных протестов населения усиливала политическая нестабильность в Польше — там в 1980-м прошли масштабные забастовки рабочих, организованные независимым профсоюзом «Солидарность». Эти протесты, спусковым крючком для которых было повышение цен на продукты, привели к введению в стране военного положения.

В 1981 году Юрий Андропов, тогда еще руководивший КГБ, жаловался одному из польских коллег, что политическая и экономическая ситуация в СССР ненамного лучше, чем в Польше. В том же году на фоне дефицита продуктов сотрудники КГБ просили у руководства открыть для них в провинции такие же точки «спецснабжения», как в Москве, сказано в отчете ЦРУ.

Другой большой проблемой была коррупция. Леонид Брежнев не стеснялся извлекать выгоду из своего служебного положения и смотрел сквозь пальцы на то, как это делают другие. К концу его 18-летнего правления взяточничество, хищения и другие злоупотребления властью в советской системе стали, по оценке ЦРУ, «распространенными и вопиющими».

На этом фоне среди некоторых представителей советской элиты возник запрос на возвращение к сталинской дисциплине. Вот свидетельства из отчета ЦРУ:

* В марте [1982 года] правительственный чиновник среднего звена в Москве высказал мнение, что поколение людей 25–45 лет склоняется к неосталинистской ориентации.

* В июне партийные функционеры обсуждали, что для экономического роста и политической стабильности СССР придется ужесточить контроль внутри страны и сократить социальные, культурные и политические контакты с Западом.

* В июле высокопоставленный советский дипломат в Вашингтоне заявил бывшему американскому чиновнику, что, по его мнению, для выживания и развития СССР необходимы высокая социальная дисциплина и сильный лидер сталинского типа, каковым Брежнев не был.

Несколько источников ЦРУ были уверены, что таким лидером может стать Андропов. В 1981 году, до его избрания генсеком, один из сотрудников советского Института США и Канады говорил американскому чиновнику, что из членов Политбюро Андропов лучше всего подходит на роль «вождя». Он заработал себе репутацию человека, не замешанного в коррупции, а также противника «западного идеологического проникновения и любых проявлений гражданских волнений», сказано в отчете американской разведки.

В отчете ЦРУ отмечено, что в 1981–1982 годах советские генералы демонстрировали обеспокоенность по поводу этнической напряженности в вооруженных силах. В то же время в советских газетах и выступлениях членов Политбюро стал подчеркиваться централизованный характер СССР, а также роль русского народа в его формировании и достижениях.

В марте 1982 года Брежнев призвал к привлечению этнических русских в партию и органы власти советских республик. В июне того же года не названный партийный чиновник сообщил представителям США, что некоторые его коллеги обсуждают необходимость укрепления «славянской идентичности страны»: они считают, что нужно подумать о том, как сохранить контроль над Советским Союзом, когда русские будут составлять меньше половины его населения.

«Обращения к русскому национализму могут быть призваны заложить основу для более строгого контроля над национальными меньшинствами, которые русские лидеры [Советского Союза], несомненно, считают… более подверженными иностранному влиянию, чем русское население. Попытки более тесно связать режим с русским национализмом также можно рассматривать как средство борьбы с недовольством потребителей и компенсацию ослабления идеологии как легитимирующей силы в самой РСФСР», — сказано в отчете ЦРУ.

В нем также говорится, что подъем националистической риторики и усиление акцента на дисциплине вызвало противодействие со стороны более либерального крыла номенклатуры и интеллигенции. В пример приводится член Политбюро Константин Черненко (будущий глава СССР), который был склонен объяснять кризис в Польше тем, что тамошние коммунисты потеряли связь с массами, и продвигал идею создания партийной комиссии по изучению общественного мнения.

В конце отчета его авторы отмечают, что с середины 1970-х настроения в СССР изменились, население «стало более требовательным, более скептичным и менее уступчивым», а элиты, «вероятно, менее уверены в спокойствии народа, чем когда-либо со времен десталинизации». Чтобы стабилизировать ситуацию, говорится в отчете, новые лидеры Советского Союза во главе с Андроповым, вероятно, проведут кампанию против коррупции и экономические реформы, которые будут сочетаться с более консервативной социальной политикой с опорой на русский национализм.

Этот прогноз сбылся частично. Андропов действительно взялся за трудовую дисциплину (широко известны начавшиеся при нем облавы на «прогульщиков» в банях и кинотеатрах), инициировал расследование коррупционных дел (самым резонансным было «хлопковое дело» в Узбекистане) и начал ослаблять гайки в советской экономике (однако не успел реализовать экономические реформы до своей смерти), а вот русский национализм не стал важным элементом его политики. Пожалуй, гораздо важнее оказалось то, что Андропов помог карьере последнего главы СССР Михаила Горбачева.